К юбилею августовского путча 1991 г.

Иван Никитин и партнерыНовостиРазноеК юбилею августовского путча 1991 г.

…Ночь была беспокойной. С раннего вечера и до самого утра в воздухе гудели тяжелые самолеты. Они снижались как раз над моей гостиницей и садились, как я без труда догадался, на бывшем Ходынском поле. Потом я узнал, что за ночь в городе высадились шесть воздушно-десантных и две мотострелковые дивизии.

Когда же на улицах появились колонны танков, то от грохота вообще не стало никакого спасения.
В моем номере (а я жил опять в гостинице Коммунистическая) ходуном ходили стены, дребезжали стекла и люстра под потолком раскачивалась, как маятник.

По всему городу то там, то сям вспыхивали зарева пожаров и слышались выстрелы. Перед рассветом, завернувшись с головой в одеяло, я заснул, но долго спать не пришлось. Около семи часов что-то где-то так рвануло, что со звоном брызнули стекла. Потом выяснилось, что какой-то летчик-идиот на сверхзвуковой скорости прошел над самыми крышами. Хорошо, что я был укрыт с головой.

Делать было нечего. Стряхнув с одеяла стекла, я встал и подошел к окну. На площади Революции стояли танки. В сквере перед Большим театром солдаты с котелками топтались в длинной очереди перед походной кухней. Но в основном было тихо.

В семь часов я включил телевизор. На экране появились дикторы Семенов и Малявина.

– Говорит Москва, – сообщил Семенов самым обыкновенным голосом. – Передаем последние известия. С большой трудовой победой поздравил сегодня наш любимый Гениалиссимус коллектив ордена Ленина, ордена Гениалиссимуса и ордена Трудовой Славы первой степени чулочно-трикотажной фабрики Красный Чулок, выполнивший к середине сентября два годовых задания…

Затем было сообщено об успехах метростроителей и прокатчиков листовой стали, о расширении движения доноров и о выставке детских рисунков в Третьяковской галерее имени Художественных Дарований Гениалиссимуса. Были показаны и сами эти рисунки, в которых, как сказала диктор Малявина, дети со свойственной им непосредственностью выражают свою пылкую любовь к Гениалиссимусу и горячую преданность делу коммунизма и государственной безопасности. И ни слова обо всех этих бунтах, пожарах, танках и самолетах…

Владимир Войнович, "Москва 2042".
Сатирический роман-антиутопия написанный в 1986 году(!)

комментариев 5

  1. А у меня наоборот, любовь к Войновичу началась именно с Москвы-2042, еще тогда, когда ее отрывки передавали по радио BBC (по тем временам: ВРАЖЕСКИЕ ГОЛОСА!). Много позже я прочел Москву-2042 полностью, а заодно и Чонкина, и повести (Шапка, Иванкиниада и т.д.)…

  2. И тем не менее: Войнович все-таки из категории "may read", а вот Замятин+Оруэлл – "must read" ;-) И тут уже не работает романтическая новизна "буржуйских голосов" – просто описание 1001 способа использования "вторичного продукта" и разнообразные шуточки на эту тему никогда на сравнятся с (например) последним абзацем "скотного двора"… как Вы думаете?

  3.  Он увидел,  как  вдоль  цепи фонарей, окаймлявших площадь,вдоль кольца сцепившихся телег и повозок  со  звоном  и  лязгоммчится бронеавтомобиль, его пулеметная башня ходит из стороны всторону, обильно  плюясь  огнем,  светящиеся  трассы мечутся повсей площади, а перед броневиком, задрав голову, галопом скачетлошадь, волоча оборванные  постромки…  И вдруг из гущи телег,наперерез броневику, выкатился фургон, крытый брезентом, лошадьбешено  рванулась  в сторону и разбилась о  фонарный  столб,  аброневик  резко  затормозил,  его  занесло, и тут  на  открытоепространство выбежал длинный человек в черном, взмахнул рукой иплашмя  упал   на  асфальт.  Под  броневиком  вспыхнуло  пламя,раскатился гулкий удар,  и  железная махина грузно осела назад.Человек в черном уже снова  бежал.  Он  обогнул броневик, сунулчто-то в смотровую амбразуру  водителя  и отскочил в сторону, итогда Андрей увидел, что это Фриц Гейгер, а амбразура озариласьизнутри, в броневике  грохнуло,  и из амбразуры вылетел длинныйкоптящий язык пламени. Фриц, пригнувшись, на полусогнутых ногахи растопырив длинные, до земли, руки, боком, как краб, двигалсявокруг машины,  и  тут  бронированная  дверца  распахнулась, наасфальт  вывалился   охваченный   пламенем  лохматый  тюк  и  спронзительным воем стал кататься, рассыпая искры…Потом снова  был  обморок,  словно  занавес  опустился,  икакие-то свирепые  голоса,  и  нечеловеческие  визги,  и  топотмножества ног.  От  горящего броневика несло вонью раскаленногожелеза и бензина. Фриц Гейгер в окружении толпы  людей с белымиповязками на  рукавах,  возвышаясь  над  ними  на целую голову,выкрикивал  команды,  резко  взмахивал,   показывая   в  разныестороны, длинными руками, лицо и белобрысые растрепанные волосыбыли у него покрыты копотью. Другие  люди  с  белыми  повязкамиоблепили фонари перед входом  в  мэрию, лезли зачем-то наверх испускали  оттуда,  сверху,  длинные,   мотающиеся   под  ветромверевки. Кого-то волокли по лестнице, отбивающегося, дрыгающегоногами,  кто-то  все  визжал  высоким бабьим голосом  так,  чтозакладывало  уши,  и  вдруг  лестница  вся  покрылась  народом,замелькали  черные  бородатые  лица,  залязгало  оружие.   Визгпрекратился, темное тело поползло вверх вдоль фонарного столба,судорожно дергаясь  и  извиваясь.  Из  толпы  ударили выстрелы,дергающиеся ноги  обмякли,  вытянулись,  и  темное  тело началомедленно крутиться и воздухе.
    А. и Б. Стругацкие "Град обреченный"

Добавить комментарий